Польша не собирается выплачивать компенсации за еврейское имущество, конфискованное нацистами и национализированное после Второй мировой войны. Из-за угрозы реституций в стране поднялась волна возмущения, тем более что речь идет, ни много ни мало, о трехстах миллиардах долларов.

Откуда такая колоссальная сумма? Дело в том, что перед войной в Польше проживало больше всего евреев, более трех миллионов, и не все они были местечковыми бедняками.

В принципе, ответное негодование для поляков вполне естественно. Чем дальше в прошлое уходит Холокост, тем более странными будут представляться им его отголоски, пускай даже подкрепленные международными соглашениями, включая Терезинскую декларацию.

Не желая обсуждать возмещение, поляки уже отказали в приеме израильской делегации. Понятно, что им хотелось бы просто все забыть. А надо бы вспомнить и еще раз пережить в себе весь тот кошмар, который творился здесь в середине прошлого века. Как так вышло, что 85% еврейского населения Польши сгинуло после 1939 года? Разумеется, это произошло стараниями не одних лишь немцев.

Тема больная… На самом деле евреи в Польше никогда не были «своими». Коренному населению они всегда представлялись инородцами, противопоставленными общему укладу, обычаям, религии.

Так что, суть тут не в деньгах, а в натянутых, мягко говоря, отношениях, которые надо нормализовать. Их пересмотр и стал бы настоящей «оплатой по счетам». Если уж ворошить прошлое, то ради осмысления и подлинного подъема над ним.

Причем взаимного. Нам, евреям, тоже надо понять польский народ: откуда в нем этот негатив по отношению к нам? Замалчивать его нельзя, но и обвинять бесполезно, если не добраться до причин. А на причины указывает наука каббала: речь идет о законе человеческой природы, о проблеме, в первую очередь, еврейской, а не польской.

Да, евреи тоже не выполняют свои «международные обязательства», а точнее, свою историческую функцию объединителей, миротворцев. Только поняв это, мы вызовем в других народах позитивный отклик и сможем прийти с ними к согласию и сотрудничеству.

А значит, имущество погибшего поколения — это повод не столько для компенсаций, сколько для того, чтобы начать общение, сблизиться, развернуться лицом друг к другу и копнуть глубже. Разобравшись с истоками конфликта, мы найдем общий путь к взаимопониманию.

Ведь человеческая природа не зависит ни от поляков, ни от евреев. Мы не можем пойти против нее — но можем возвыситься над ней. В конце концов, все мы — части человечества, которому в глобальные времена придется рано или поздно стать единым и интегральным. И тут нужны шаги навстречу, а не просто расчеты за старые грехи.

Еврейский народ с его особой историей достаточно опытен и мудр, чтобы осознать это, понять не только себя, но и других: откуда в них антагонизм, что ими движет. Недальновидный требует вернуть долг, не заглядывая в завтрашний день. Дальновидный готовит почву для настоящего примирения.

Ведь наши с миром расчеты исчисляются не в валюте. Люди, требующие сегодня денег, не понимают, в какой капкан они загоняют сами себя. В «лучшем» случае они останутся со своими миллионами и с ненавистью народов, бьющей через край.

И потому, в первую очередь, им надо ответить на ключевой вопрос: как сделать так, чтобы нас не ненавидели?

Потянув за эту ниточку, отрешившись от чисто денежной парадигмы, они поймут наконец, что дело не в поляках, а в евреях, которые вот уже несколько тысяч лет ходят в должниках у мира. Да, мы в долгу, потому что способны изменить себя и помочь другим, поднять всех над эгоистическим мировосприятием. Наш основополагающий принцип любви к ближним, как к себе, должен быть не только провозглашен, но и осуществлен.

Вот о чем говорит нам Катастрофа. Она исходит из глубин человеческой природы, которую мы, евреи, не исправляем.

Народы этого не понимают, но в действительности именно за это они нас ненавидят. И продолжат ненавидеть, потому что мы еще не вскрыли нарыв, еще не готовы признать свою роль. По сути, мы несем миру мрак — и получаем его обратно.

А можем нести свет…

Так неужели и сейчас реальную возможность предотвратить новый Холокост и помочь миру мы променяем на триста миллиардов? Или все-таки потребуем от народов и от себя самих докопаться до правды?

Как? Очень просто — начнем говорить о ней открыто и без утайки:

— Дорогие поляки, давайте начистоту…