Политкорректность сегодня достигла небывалых высот. Тем не менее, многим уже надоела культура фальши, и они открыто заявляют: «Довольно!»

Какие слова вы используете в разговоре: пожилой человек или старик, полная или толстая, инвалиды или люди с особыми нуждами, черный, темнокожий или афроамериканец?

Задача политкорректности — предотвратить использование выражений, указывающих или намекающих на дискриминацию, расизм, эмоциональное оскорбление в контексте религии, сексуальной ориентации, пола и т.д. По мнению адептов этого подхода, несмотря на долгое привыкание, он постепенно повышает социальную сознательность и исправляет несправедливость. Будет только лучше, говорят они, если мы дважды подумаем, прежде чем изречь что-нибудь обидное.

Противники, наоборот, рассматривают это как лицемерие, ханжество, извращение реальности и удар по свободе слова.

История одного эвфемизма

В прошлом проблема политкорректности просто не существовала. Человеческая иерархия была ясна и понятна, каждый знал свое место и внутренне принимал свой ранг, вытекающий из положения в обществе или занятия. С одной стороны, вельможа, господин, аристократ, с другой стороны, раб, вассал, простолюдин — все эти обозначения носили четкий, лаконичный характер, отражали факты и были лишены современного «культурного содержания». Никто не интерпретировал их по-своему и не обижался, если его называли холопом или, скажем, девицей легкого поведения. Никому не приходило в голову опровергать очевидное.

Тысячи лет отношение к человеку проистекало не из его конкретного частного случая, а из его социального статуса — точно так же, как в армии встречают по чину. Особенно яркий пример подобных отношений — жесткая кастовая сегрегация в Индии, диктующая каждому его ступень и жизненные рамки от рождения до смерти.

Сколько ни критикуй иерархичность и «социальную маркировку», таким было положение вещей, и, за редкими исключениями, род человеческий долгое время считал его вполне естественным.

Прорыв произошел, по историческим меркам, совсем недавно. Великая французская революция конца 18-го века стала символом радикальных перемен, заложив начала совершенного нового общества и государственного устройства.

Причиной тому стал экспоненциальный рост эгоизма, создавший столь сильное отчуждение между людьми, что чувство социальной принадлежности отошло на второй план. Население перетекало из деревень в города, осваивало новые профессии, в том числе, относящиеся к науке, образованию и культуре. Темпы развития возросли до такой степени, что в считанные годы сын крестьян мог стать, например, врачом. Прежний образцовый порядок на глазах коснел и устаревал, люди отказывались от безликих статусов, теперь им требовалось признание личных заслуг и личного круга интересов.

И знаменем новых веяний стало равенство. Лидеры и подданные, интеллектуалы и простой народ, мужчины и женщины, черные и белые — все равны и все имеют право на человеческое достоинство.

Как следствие, общество стало «либеральнее» и отказалось от прежней, чересчур откровенной терминологии. Возросшая ранимость потребовала дипломатичности, предупредительности, притворства, лицемерия. Одно дело — что мы думаем и чувствуем по отношению к другим, и другое дело — что мы им говорим.

Фактически, пропасти между нами не исчезли, скорее, углубились, но мы изобрели политкорректный новояз, позволяющий игнорировать, замалчивать неудобную правду. В результате один из устоев современного общества заключается в том, чтобы не называть определенные вещи своими именами. Политкорректность стала инструментом власти и гарантией социальной стабильности.

Политкорректность — за ширмой

В чем, собственно, проблема? Разве это плохо, если в обществе все более-менее равны и более-менее уважают друг друга? И разве не к этому мы должны были прийти в итоге долгих скитаний по ухабам истории?

Разумеется, нет ничего плохого в равенстве или в устремлении к нему. Однако есть один нюанс: мы хотим быть равны перед законом, совершенно не учитывая тот факт, что не равны по природе.

У нас разные гены, разные черты характера, разные способности и наклонности, разные мировоззрения, разные предпочтения, разные зарплаты, в конце концов.

Откуда же взялась наша неизбывная потребность к равенству возможностей, к просвещенной социальной справедливости, к честному обществу? И можно ли достичь этого не понарошку, без политически корректных ширм, за фасадом которых торжествуют амбиции, корысть, честолюбие, соперничество и прочие неотъемлемые атрибуты человеческого естества?

В коллективном подсознании человечества мы поневоле устремляемся к равенству, к единству, поскольку именно туда направлен общий вектор развития. Вспомните, как восставали народы против колониального владычества, как самоотверженно сражались люди с различными проявлениями расизма.

Однако чтобы достичь подлинного равенства, не довольствуясь красивыми словами и промежуточными результатами, нам нужно снять завесу политкорректности с собственного эго и взглянуть ему в лицо.

Оно — первопричина всех общественных формаций. Оно движет и понукает нами. Бороться с ним в лоб бессмысленно, но мы можем компенсировать его, если сплетем между нами сеть по-настоящему теплых, человеческих взаимоотношений. Добрая связь сердец, лишенная фальши, восполнит все различия между нами, все противоречия — и водворит мир.

Неслучайно на иврите слова «мир» (שלום), «восполнение» (השלמה), «совершенство» (שלמות) происходят из одного корня. Социальное благополучие требует уравновесить нашу природу. Без этого все тактические победы на пути к равенству обернутся стратегическими поражениями.

Только в условиях взаимной ответственности друг за друга каждый будет уникален и в то же время равен со всеми без исключения благодаря равновесию, компенсации, взаимодополнению. В общем кругу каждая отдельная точка — «крайняя», но вместе они — одно целое.

Снять маски

Соединившись «как один человек с одним сердцем», мы обнаружили бы, что наше общество еще более разнообразно, чем нам кажется. Его потенциал огромен.

Но вместо того чтобы исправлять взаимоотношения, мы взялись за язык. Политкорректность призвана скрыть от нас собственный негатив: эгоизм, ненависть, жестокость друг к другу. Затушевывая причины болезни, она не позволяет поставить диагноз и назначить лечение — иными словами, тормозит развитие человечества.

Зигмунд Фрейд первым указал на отчасти сознательную, отчасти безотчетную цензуру собственных начал, бурлящих у нас внутри. Если они начнут выплескиваться наружу, общество разбалансируется, исказится и примет уродливые, угрожающие формы, как это случилось с нацистской Германией.

Однако и Фрейд выявил лишь малую часть той бездны, которая кроется в нашем естестве, требуя власти над другими, подавления других. Не находя ответа на этот вызов, мы продолжаем «политически корректировать» свою картину мира.

Экзамен на равенство

Настоящее равенство, основанное на участии, сопереживании и любви, можно создать только в качестве надстройки над нашим изначальным эгоистическим неравенством со всеми его производными.

Эгоизм продолжает расти, и никакая политкорректность ему не указ. Однажды он обнажит новый пласт, вызовет еще большее разобщение, заставит людей еще сильнее возненавидеть друг друга… И что тогда?

Вместо того чтобы вуалировать угрозу, надо признать ее и приступить к ответным шагам — к сплочению. Отрицательной силе ненависти мы должны противопоставить позитив — силу, заложенную в единстве сердец. Именно так мы достигнем равновесия, справедливости и равенства.

Это не праздные призывы. Это прямой вывод из фундаментальных законов природы. Когда внутренне мы станем одним целым, политкорректность отпадет за ненужностью, а ее место займут откровенность, искренность и настоящее взаимоуважение. Разные, но равные — так надо строить процветающее общество. Мы же, в рамках отжившей парадигмы, все еще действуем наоборот.