Процессы, форсирующиеся сегодня в Израиле, намного опаснее того состояния, которое предшествовало Катастрофе европейского еврейства. Нет, я не преувеличиваю угрозу – скорее преуменьшаю.

Современный Израиль представляет собой разрозненное секторально-племенное образование, стремительно схлопывающееся в черную дыру, открытую коронавирусом. Это подтверждается масштабным сравнительным исследованием, проведенным в 67 странах мира командой из более, чем ста ученых. Вот что пишут профессор Эран Хальперин и магистр Рон Герлиц:

«Израильское общество предстает в эти дни замкнутым, растерзанным и разобщенным перед лицом беспрецедентного кризиса. Если нам не удастся усилить чувство принадлежности всех граждан к общему коллективу, мы не сумеем остановить эпидемию».

Этот диагноз кажется вечным. С тех пор как Авраам собрал учеников в Древнем Вавилоне, нас тысячелетиями захлестывали эпидемии раздора и ненависти – и очень редко нам удавалось противопоставить им то самое «чувство принадлежности». Да и как его противопоставишь, если мы вовсе не ощущаем себя единым целым и наши миры пересекаются лишь в точках конфликтов.

Современное израильское общество – это что угодно, но только не народ. Нет внутренней связи, нет элементарной «генной» сопричастности, и нет стремления оживить ее. А когда евреи хотят возродить страну, не желая возродить народ, они не получают ни того, ни другого. Что мы и видим сегодня воочию. Израиль не страна, Израиль – салат.

Израильский салат

На самом деле это никогда не было секретом. Еврей чувствует тягу к своему еврейству, к чему-то общему, только под давлением обстоятельств. Но и это – в лучшем случае. Сколько эмигрантов из СССР и СНГ проехали мимо исторической родины? Сколько задержались здесь лишь ненадолго? Сколько израильтян спокойно улетели бы навсегда, будь у них возможность хорошо обустроиться за рубежом?

Что касается остальных, они раздроблены на части и чувствуют себя чужими друг другу. А новое поколение, не испытавшее ни тяжелых войн, ни антисемитизма, не умеет ценить даже ту жалкую искру, которая осталась от нашего костра. Мы скатываемся.

Помню, как в 1974-м году из целого поезда советских евреев, прибывших в Вену, почти все разъехались по разным странам. Израиль выбрали только две семьи. На нас смотрели как на ненормальных.

Сам я, очутившись здесь, очень быстро расстался с иллюзиями о единстве. Достаточно было посмотреть телевизор и послушать шуточки о выходцах из разных стран. Но то, насколько болен Израиль, я по-настоящему увидел лишь спустя несколько лет, после того как оставил работу в ЦАХАЛе, где я работал в качестве гражданского специалиста, и переселился с военной базы в город. Тогда я окунулся в совсем другую атмосферу. Вирус ненависти там просто витал в воздухе.

Сегодня у нас как будто другая, намного более развитая страна с намного более высоким уровнем жизни. Но рознь осталась, и она съедает нас изнутри под бдительным присмотром политиков, лидеров и средств массовой информации. Осталось уже немного, и когда раскрошатся последние связи, наш «проект» рассыплется, рухнет, как карточный домик – от смрадных всплесков собственного эгоизма.

Победоносный в войнах с врагами, Израиль разбит параличом раздора. Нет здесь никакого горнила, никаких проблесков здравого смысла. Наоборот, все тянут в свою сторону, не умея и не желая договариваться в общих интересах. Сектора, лагеря, партии, пастыри и паствы, брань, злоба, дележка бюджетов, полное безразличие друг к другу, ненависть к несогласным, круговая порука со своими, объединение против других…

Мало того, внутренние ненавистники страны, подспудно или открыто не подчиняющиеся ее законам и не признающие своих обязанностей перед ней, исправно получают от нее все права.

Крах или возрождение?

Мы абсолютно не понимаем, насколько мы близки к краху. В итоге мы порвем страну на куски, и каждый будет винить в этом «их», кого-то другого. Хотя в действительности мы сообща доканываем себя, потому что не готовы признать болезнь и начать оздоровление. Каждый орган нашего общественного организма считает, что раз он абсолютно прав, значит, весь организм должен либо подчиниться ему, либо умереть в назидание. И вот этот инфантилизм кажется нам принципиальностью и правотой.

Что поделать, такой уж мы народ: истина у нас принадлежит всем вместе, если мы едины, и никому, если мы расколоты. Поэтому когда мы думаем, что стоим на своей земле или на своих принципах – правых, левых, светских, религиозных – нельзя обманываться. Ни на чем мы не стоим. Без общего согласия вся наша основа – одна большая фикция.

И хотя коронавирус показывает нам это со всей очевидностью, а ученые предупреждают, что единственное средство спасения – единение всех социальных групп, все равно нет предела безразличию, непримиримости и неадекватности.

Сами ученые – наглядное тому доказательство. Ведь и они тоже часть народа, а потому допускают ту же самую ошибку: указывая на проблему разобщения и призывая не обвинять никакие социальные группы, они тут же обвиняют… правительство, политиков – как раз ту группу, которая наиболее ярко отражает состояние страны и ее пороки.

Когда же мы покончим с этим детским садом? Когда откажемся от навязанных догм? Когда прекратим попытки убеждения, политические дрязги, склоки, поливание грязью? Когда поймем, что все наши принципы ничего не стоят, если мы направляем их друг против друга? Когда осознаем, что мы семья?

В семье нет правых и виноватых. В семье каждый отвечает за происходящее. В семье никто никому не может сказать: «Это все вы, а я чистенький». Потому что семья – это общая лодка и общая ответственность.

Мы все тоже плывем в одной лодке, но гребем не туда и вразнобой. Мы в ответе за других и в то же время не желаем ни за кого отвечать. Мы погрязли в самообмане настолько, что уже не видим никаких ориентиров и принимаем за них свое раздутое, лоснящееся самомнение. Мы почти безнадежны.

И все же, если вы прочитали это, надежда есть. Осознание зла – тоже шаг к правде, шаг к исцелению, к настоящему единству, к общности сердец. Каждый раз надо внутренне пройти до самого конца, чтобы сделать еще шажок навстречу друг другу.